Право быть - Страница 116


К оглавлению

116

Сколько раз я рождался на свет? Да, сначала лишь для того, чтобы вскорости умереть, но во мне, хоть и недолго, всё же текла кровь моих матерей. Сколько их было? Десятки? А может, сотни? Не удивлюсь, если я таким образом когда-то породнился со всеми Домами, даже погибшими. Все драконы, неважно, по каким линиям, материнским или отцовским, мои...

Братья.

Сёстры.

Дети.

Я должен заботиться о них. Нет, не так. Я хочу заботиться.

Оберегать.

Защищать.

Помогать.

Любить.

Любить... О, вот тут хотения уже не нужно, потому что любовь к родственникам жила во мне с самого рождения, ведь я и появился на свет только потому, что моя мать была влюблена в мир.

Мать. А на самом деле одна из дочерей или внучек. Интересно, она это понимала? Наверняка. И, конечно, жалела, что не сможет увидеть своё дитя, новорождённое и одновременно безмерно старое, почти такое же древнее, как сам подлунный мир. Если бы мы с тобой могли встретиться, мама... За одно мгновение взгляда глаза в глаза можно было бы отдать всё, и жизнь оказалась бы самой малой платой из достойных.

Да, время остановилось. И Нити, и моё. Кажется, можно вечно сидеть, прислонившись спиной к деревянной колоде, и неспешно перебирать бусины одних и тех же мыслей, с каждым прикосновением заново удивляясь их холодности или теплоте...

Я бы так и поступил, если бы позволили. Смотрел бы на вздрагивающее от эха агонии тело, размышляя о превратностях мирских путей, но в моём сознании всё же раздалось тихое и странно робкое:

«Здравствуй?..»

Почему вопрос? Ты в чём-то не уверена?

«Во всём. Теперь — во всём».

Брось! Тебе, многомудрой и многоопытной, не к лицу сомнения!

«Когда видишь, как кто-то из уже разверзшегося зева могилы возвращается к жизни, поневоле начинаешь сомневаться во всём, что когда-то знал и умел».

Говоришь обо мне?

«Да, любовь моя. Ты ведь умирал».

Согласен. Собственно, я и не противился. Да и не сожалел.

«Знаю. До меня долетали отголоски твоих мыслей... В какой-то миг я даже решила, что ты уже мёртв, столько покоя в них было».

Ну, если считать, что я довольно быстро сам себя похоронил, то... Подожди-ка! Что значит, «решила»? Разве ты не должна умереть вместе с мной?

«Вместе, но не одновременно».

Как это понимать?

«Я привязана к твоей плоти, но не к духу. И не вернулась бы в Сферу Сознаний, пока...».

Пока меня не съели бы черви?

«Вроде того».

Значит, ты большей своей частью располагаешься на первом плане реальности?

«Большей? Скорее главной».

Это тебя удручает?

Мантия обиженно хмыкнула:

«А что чувствует птица, посаженная в клетку? Я ведь даже окружающий мир могу видеть только твоими глазами».

И увиденное тебе не по нраву?

«Этого я не говорила. Но картина, расстилающая перед тобой, слегка...».

Можешь не продолжать. Я и правда не могу воспринимать Гобелен во всём его великолепии.

«Тот, кто не различает цвета, обычно очень хорошо знаком с формами».

Не утешай. Хотя, спасибо.

«Всегда рада помочь добрым словом. — Мантия отвесила невидимый поклон и тут же сменила тему. Наверное, для того чтобы не заострять моё внимание на своих слабостях. — Это место... Оно мне не нравится».

Представляешь, мне тоже. Здешняя Нить чужда всему остальному миру. Чудо, что ей удалось ухватиться за коврик, ткущийся Ксарроном, и выбраться из Купели.

«Ну, не такое уж чудо... Подобное происходит слишком часто, чтобы считаться невероятным, и тут всё зависит от силы духа новорождённого дракона».

Хочешь сказать, Ксо в самом деле оказался трусишкой?

«Не всё так прямолинейно, но... Мать слишком опекала его искру. Оберегала от любого волнения, даже ценой отказа от своих насущных потребностей».

Почему? Будущему дракону что-то угрожало ещё в момент зачатия?

«Мм... — протянула Мантия. — Скажем так, её супруг не считал то время подходящим для рождения ребёнка».

Муж тётушки Тилли был против собственных детей?

«Нет. Но он был твёрдо уверен в том, что отец должен находиться рядом с сыном с первой минуты его появления на свет, а обязанности и неотложные дела не позволяли Торрону следовать им же самим установленным правилам. Только и всего».

Значит, тётушка на свой страх и риск понесла Ксо?

«А потом держала его появление в тайне, пока это было возможно».

Пожалуй, теперь понятно, почему кузен оказался неподготовлен к первому и, возможно, самому главному сражению в своей жизни.

«Увы... А ведь всего-то чуть-чуть больше любви, чем нужно, немного эгоизма, капелька гордости сверх меры... Дети — очень сложная наука. Ошибёшься в рецептуре, потом всю жизнь будешь икать!»

Меня так и подмывало спросить, как обстояло дело с рецептом появления последнего из сыновей Элрит, но язвительное облачко, окутывающее мои мысли, рассеялось раньше, нежели с языка слетели слова из разряда тех, которые никогда не удаётся взять назад. Я наконец-то осознал две истины, настолько простые, прозрачные и естественные, что могли и вовсе остаться без моего внимания.

Я жив.

Я снова разговариваю с Мантией.

Пожалуй, ни один из этих столпов моего ограниченного мироздания не мог считаться главнее другого, и, самое главное, теперь вдруг стало понятно: они не существовали порознь. Но как можно было забыть? Как можно было, занося ногу над Порогом, не сказать «прощай» той единственной, кому заказан путь в моё будущее? Почему я беспечно стремился вперёд, даже не пытаясь оглянуться?

Потому что впервые не чувствовал её близости. Вообще ничего не чувствовал.

116